— Да, — отозвался Кори. В глазах незнакомца он виделмножество разнообразных вещей, и все они были чудесны.

— Ваша страна — изумительный парадокс. Когда в другихстранах человек день за днем ест до отвала, он становится жирным… сонным…похожим на свинью. Но в этой стране… кажется, чем больше вы получаете, темагрессивнее становитесь. Понимаете? Как мистер Сойер. У него так много всего —и все же он пожалел вам несколько крошек со своего стола. Опять-таки, какребенок на дне рождения, который будет отпихивать другого малыша даже, еслисамому больше не съесть. Разве не так?

— Да, — сказал Кори. Глаза Барлоу были такими большими,такими понимающими. — Все это дело…

— Все это дело перспективы, правда?

— Да! — воскликнул Кори. Этот человек отыскал верное,точное, идеальное слово. Незаметно выпавшая из пальцев сигарета тлела на дороге.

— Я мог бы обойти такую сельскую общину, как ваша, —задумчиво проговорил незнакомец. — Мог бы отправиться в один из ваших больших,перенаселенных городов. Ба! — Он неожиданно выпрямился, блеснув глазами. — Чтоя знаю о больших городах? Меня переедет конка, когда я буду переходить улицу! Язадохнусь в отвратительном воздухе! Мне придется общаться с хитрыми тупымидилетантами, намерения которых по отношению ко мне… как бы выразиться?враждебны?.. да, враждебны. Как может бедный сельский житель вроде меня иметьдело с ложными искусами большого города… даже если этот город — американский?Нет! Нет и нет! Я плюю на ваши крупные города!

— О, да! — прошептал Кори.

— И вот я приехал сюда, в город, о котором впервые услышалот умнейшего человека, бывшего здешнего жителя, теперь, к моему прискорбию,покойного. Народ тут по-прежнему богат и полнокровен, народ полон агрессии итемных страстей, столь необходимых для… в английском этому названия нет.Поколов… вурдалаков… айяликов. Вы понимаете?

— Да, — прошептал Кори.

— Горожане не отгородились бетоном и цементом от жизненнойсилы, которой поит их мать-земля. Их руки погружены прямо в воды жизни. Онивырывают жизнь из земли трепещущую, с корнем! Разве я не прав?

— Да!

Незнакомец добродушно хохотнул и положил ладонь Кори наплечо.

— Вы умница. Прекрасный, сильный юноша. Не думаю, что вамхочется покидать такой прекрасный город. А?

— Нет… — прошептал Кори, но внезапно исполнился сомнений.Возвращался страх. Но это, разумеется, не имело значения. Этот человек непозволит коснуться Кори никакому злу.

— А значит, и не покинете. Никогда.

Пока голова Барлоу склонялась к Кори, тот стоял и дрожал,приросши к месту.

— И вы еще отомстите тем, кто насыщается в то время, какпрочие жаждут.

Кори Брайант утонул в великой реке забвения, и рекой этойбыло время, а воды ее были красны.

10

Когда субботним вечером на столике у кровати Бена зазвонилтелефон, было девять часов и по привинченному к стене больничному телевизорушел вечерний фильм. Звонила Сьюзан. Она едва справлялась со своим голосом.

— Бен, умер Флойд Тиббитс. Умер у себя в камере вчеравечером… не знаю, во сколько. Доктор Коди говорит, от острой анемии, но я жегуляла с Флойдом! У него было повышенное давление, его и в армию из-за этого невзяли!

— Помедленней, — сказал Бен, садясь.

— Это еще не все. Семья Макдугаллов с Поворота. Там умермаленький ребенок, десятимесячный. Миссис Макдугалл забрали в сумасшедший дом.

— Ты не слышала, от чего умер ребенок?

— Мама сказала, миссис Ивэнс услышала крики Сандры Макдугалли пошла туда, и старого доктора Плоумена вызвала тоже миссис Ивэнс. Плоуменничего не сказал, но миссис Ивэнс рассказывала маме, что с виду мальчик был вполном порядке, вот только мертвый.

— А чокнутые — мы с Мэттом — оба случайно оказались внегорода и вне событий, — сказал Бен, больше себе, чем Сьюзан. — Можно подумать,по чьему-то умыслу.

— Это еще тоже не все.

— Что?

— Пропал Карл Формен. И тело Майка Райерсона.

Бен услышал собственный голос:

— Думаю, так оно и есть. Должно быть так. Завтравытряхиваюсь отсюда.

— А тебя отпустят так скоро?

— А кто их будет спрашивать. — Эти слова он выговорилрассеянно, мысли уже были заняты другим. — У тебя есть распятие?

— У меня? — в голосе Сьюзан прозвучали изумление и ноткавеселья. — Елки, нет.

— Сьюзан, я не шучу. Я никогда еще не говорил так серьезно.Ты можешь прямо сейчас где-нибудь достать распятие?

— Ну, я могла бы сходить к Мэри Боддин…

— Нет. На улицу не выходи. Сиди дома. Сделай крест сама,хотя бы просто склей две палочки. И положи возле своей кровати.

— Бен, я все еще не верю в это. Маньяк… может быть, кто-то,кто думает, что он вампир, но…

— Верь во что хочешь, но крест сделай.

— Но…

— Сделаешь? Хотя бы просто для того, чтобы не раздражатьменя?

Неохотное:

— Да, Бен.

— Можешь завтра прийти в больницу часам к девяти?

— Да.

— Хорошо. Сходим наверх, порадуем Мэтта вместе. А потом поговоримс доктором Джеймсом Коди.

Сьюзан сказала:

— Он подумает, что ты не в себе, Бен. Ты что, не понимаешь?

— Понимаю, наверное. Но после заката все это кажется болеереальным, правда?

— Да, — тихо сказала Сьюзан. — Господи, да.

Бен безо всяких причин подумал о Миранде и ее гибели:мотоцикл попадает на сырое пятно, его заносит, крик Миранды, собственнаяскотская паника и растущий борт грузовика, на который их несет боком…

— Сьюзан?

— Да.

— Будь очень осторожна. Пожалуйста.

Когда Сьюзан повесила трубку, Бен опустил свою на рычаги и,уставившись на экран телевизора, вполглаза принялся смотреть комедию с ДорисДэй и Роком Хадсоном, которую там начали крутить. Он чувствовал себя голым,открытым всему. У него самого не было креста. Взгляд Бена случайно перескочилна окна, за которыми виднелась только тьма. В нем закопошился старинный детскийужас перед темнотой, и Бен стал смотреть на экран, где Дорис Дэй мыла сшампунем лохматую собаку, но ему было страшно.